105. Память
При жизни бешеной такой
Одна преследует невзгода –
На биостанции родной
Я не была все эти годы.
С тех пор прошло уже семь лет,
Как по кустам мы к птицам крались.
Везенье было или нет –
Клещам тогда мы не достались.
Собраться б снова в шесть утра
И сразу выйти со двора –
И кроме нас здесь ни души,
Но в воздухе коньки токуют.
А сосны гари подросли,
Перекликаются дрозды,
И страстно в маревой тиши
Лесные голуби воркуют.
Семь километров лишь пешком
Всего до озера Карасье.
Латынь бы вспомнить и о том,
Как мало бабочек в ненастье.
Пускай кусают комары –
Для них то место было раем.
Что изменилось с той поры?
И всех ли куликов узнаем?
Мы разошлись по сторонам,
И всем не встретиться уж нам.
Нам город выписал свой срок,
Нельзя мне больше за порог –
И раствориться в птичьем хоре.
Неблагозвучен мой острог.
Но настоящая беда –
Не ощущать уже реда –
Не чувствуется больше горе.
Вокруг одни лишь города…
Молиться надо бы всегда,
Чтоб не забыть о том просторе.
27 февраля, 26 и 27 мая (ночь) 2000 года
При жизни бешеной такой
Одна преследует невзгода –
На биостанции родной
Я не была все эти годы.
С тех пор прошло уже семь лет,
Как по кустам мы к птицам крались.
Везенье было или нет –
Клещам тогда мы не достались.
Собраться б снова в шесть утра
И сразу выйти со двора –
И кроме нас здесь ни души,
Но в воздухе коньки токуют.
А сосны гари подросли,
Перекликаются дрозды,
И страстно в маревой тиши
Лесные голуби воркуют.
Семь километров лишь пешком
Всего до озера Карасье.
Латынь бы вспомнить и о том,
Как мало бабочек в ненастье.
Пускай кусают комары –
Для них то место было раем.
Что изменилось с той поры?
И всех ли куликов узнаем?
Мы разошлись по сторонам,
И всем не встретиться уж нам.
Нам город выписал свой срок,
Нельзя мне больше за порог –
И раствориться в птичьем хоре.
Неблагозвучен мой острог.
Но настоящая беда –
Не ощущать уже реда –
Не чувствуется больше горе.
Вокруг одни лишь города…
Молиться надо бы всегда,
Чтоб не забыть о том просторе.
27 февраля, 26 и 27 мая (ночь) 2000 года
Комментариев нет:
Отправить комментарий